24 февраля наступит ровно год со дня начала специальной военной операции в Донбассе. По своему масштабу, накалу, интенсивности применения сил и средств боевые действия, развернувшиеся в регионе, превосходят все мировые военные операции за ближайшие полвека. В изменившихся условиях, в постоянной борьбе не только с противником, но и с непрекращающейся накачкой странами Запада современным вооружением войск ВСУ Россия оказалась вынуждена провести глобальную «переоценку ценностей». Переосмысление произошло как в сфере вооружения и вопросов национальной обороны, так и в области внутренней политики и здравоохранения. О самых важных и принципиальных уроках, которые наша страна вынесла для себя за последний год, — в материале нашего издания.
Управление войсками
О том, что события в зоне спецоперации представляют собой новый тип вооруженного конфликта, не раз заявляли военные эксперты как из России, так и из других стран. В связи с этим нам потребовалось перестраивать и модернизировать не только системы вооружения, но и подход к управлению личным составом армии непосредственно на поле боя.
«В целом наша ставка на традиционные подходы к действиям на поле боя, в частности, на систему «взвод — рота — батальон — полк — дивизия» и так далее, полностью оправдалась, — констатировал в беседе с нашим изданием глава Комитета Госдумы по обороне Андрей Картаполов. — Тем не менее и в этой сфере мы сделали определенные выводы и приняли определенные изменения».
В частности, они произошли в системе управления, особенно при создании воинских группировок на отдельных направлениях — она стала более оперативной и эффективной. Если раньше у нас основной тактической единицей была батальонная тактическая группа из двух или четырех мотострелковых рот, усиленных ПВО, артиллерией, инженерией и специалистами тылового обеспечения, то сейчас каждая тактическая группа формируется и оснащается в соответствии с конкретными задачами, которые ей предстоит выполнять. Для, например, удержания небольшого объекта используется один состав, для крупного — другой и так далее.
Все это позволило сформировать своего рода «систему тонкой настройки», когда конкретная группа «затачивается» под те или иные четко поставленные боевые задачи. Строго говоря, по словам Андрея Картаполова, это было и прежде, но преимущественно на бумаге и, скажем так, излишне академично. Сейчас же эту систему удалось в полной мере адаптировать к практике проведения боевых действий. Ну и, конечно же, сыграл свое личный боевой опыт военнослужащих — его ни на каком обучении и ни на каких полигонах не приобретешь при всем желании.
Цифровизация военкоматов
Объявленная в сентябре прошлого года частичная мобилизация вскрыла множество недостатков в действующей системе работы военкоматов. Из-за неразберихи с документами воинского учета на линию соприкосновения нередко отправляли тех, кто подпадал под бронь или имел право на отсрочку, повестки приходили инвалидам и давно умершим людям. За долгие годы мирной жизни важность военных комиссариатов основательно размылась: в тихое местечко офицеры приходили дослуживать, на маленькую зарплату гражданского персонала соглашались в основном пенсионеры, весь документооборот был бумажным. Эффективность архаичной системы на недавней встрече с президентом Путиным оценил генпрокурор Игорь Краснов. Более девяти тысяч мужчин по всей стране были незаконно мобилизованы, а после вмешательства прокуроров возвращены домой.
Провести модернизацию военкоматов в декабре поручил президент Владимир Путин, отметив, что нужно оперативно решить проблемы, которые выявила частичная мобилизация: оцифровать базы данных, обновить систему организации гражданской обороны, наладить контакты с промышленностью и местными и региональными властями.
И эта работа уже выполняется. Так, к 2024 году в России должен быть сформирован государственный информационный ресурс по актуализации документов воинского учета. Его созданием займутся Минцифры и Федеральная налоговая служба при участии Министерства обороны.
Кроме того, еще в ноябре прошлого года появился список сведений, которые официальные ведомства обязаны будут передавать военкоматам. Например, МВД должно будет предоставлять сведения о гражданах, имеющих право управлять транспортными средствами, Минздрав — о россиянах, которые связаны с медицинской деятельностью, Минсельхоз — о гражданах, имеющих удостоверение тракториста и так далее. Впоследствии, когда взаимодействие будет полностью налажено, на основании этих сведений планируется создать единую цифровую базу данных, где будет постоянно представлена наиболее актуальная информация о потенциальных призывниках.
Больше беспилотников
Специальная военная операция дала мощный стимул для развития отечественного военпрома. Причем развития не только непосредственно «в железе», но и концептуального. И, пожалуй, особенно ярко это проявилось в теме с беспилотными летательными аппаратами. Так, еще 21 декабря, выступая на коллегии Минобороны, Президент России Владимир Путин распорядился уделить этому направлению особое внимание.
«Опыт специальной военной операции показал, что использование беспилотников стало практически повсеместным и такой арсенал средств должен быть в боевых отделениях, взводах, ротах, батальонах, — сказал глава государства. — Цель должна засекаться максимально быстро, а информация передаваться для нанесения удара в режиме реального времени».
При этом история с беспилотниками у российского Министерства обороны долгая, но неровная. Так, еще в 1983 году в Латвийской ССР был основан Государственный центр беспилотной авиации, впоследствии передислоцированный в город Егорьевск Московской области. К 2020 году на вооружении наших войск стояло сразу несколько моделей БПЛА: от совсем маленького «Гранат-1», предназначенного для воздушной разведки, до монументальной «Заставы» с размахом крыльев свыше двух метров, способной корректировать огонь артиллерии. Однако из-за недостаточного понимания нашими генералами роли БПЛА в современной войне количество армейских дронов было недостаточным, что наглядно продемонстрировала спецоперация.
В Донбассе российские войска столкнулись с массовым применением беспилотников силами ВСУ. Противостоять такой угрозе армейская ПВО оказалась не в силах: атакам БПЛА неоднократно подвергались объекты инфраструктуры в Белгородской, Брянской, Ростовской, Курской и Воронежской областях и Республике Крым.
Вместе с тем наш ответ запаздывал. Причина — неповоротливость военной машины. На помощь войскам пришли волонтеры. Сотни людей со всех концов страны собирали деньги, закупали беспилотники и отправляли их на линию соприкосновения. Конечно, о военных машинах не шло и речи: бойцам российских войск приходили «гражданские» квадрокоптеры.
На первое время этого хватило. А потом солдатам пришло на помощь и родное Министерство обороны. На вооружении ВС РФ появились дроны-«камикадзе» «Герань-2». Разработка эта оказалась той еще загадкой: очень многие военные эксперты усмотрели в ней клон иранского беспилотника Shahed 136. Однако в итоге большинство специалистов сошлось на том, что от «Шахидов» у «Герани» лишь корни, все остальное либо глубоко модернизировано нашими инженерами, либо вовсе изготовлено с нуля. С первых же дней «Герани» показали свою эффективность, в частности, в разрушении и уничтожении энергетической инфраструктуры Украины.
«Сейчас ситуация с БПЛА понемногу исправляется — промышленные комплексы развернуты и в войска регулярно поставляются беспилотники самых разных типов: разведывательные, ударные, коптерного, самолетного типов и так далее», — рассказал в беседе с «Парламентской газетой» главный редактор интернет-портала «Арсенал Отечества» Дмитрий Дрозденко.
Читайте также:
• Пусть считается пока — сын полка!
Военные кафедры в медвузах
Повлияла специальная военная операция и на подход к военно-полевой медицине, и прежде всего на осознание важности военной подготовки для гражданских медиков. Зачастую, рассказывали те, кто непосредственно находился в зоне СВО, специалисты даже с большим опытом просто терялись, попав в экстремальные условия.
Решением этой проблемы могло бы стать возрождение военных кафедр в медицинских вузах. За него, в частности, выступил и врач-хирург председатель Комитета Госдумы по охране здоровья Дмитрий Хубезов, который три месяца провел зоне СВО, спасая жизни раненых солдат.
«Я сам проходил обучение на военной кафедре, там была и техническая, и огневая подготовка. Те несколько недель, которые мы повели на сборах, я до сих пор помню, — рассказал нашему изданию Хубезов. — Другой вопрос, сколько именно нужно таких военных кафедр. Все это нужно рассчитать».
Еще одной проблемой оказались аптечки. Выяснилось, что штатная армейская аптечка первой помощи индивидуальная (образца еще 2003 года) слабо соответствует современным нормам и требованиям. Однако, по словам заместителя председателя Комитета Госдумы по охране здоровья Бадмы Башанкаева, сейчас ситуация меняется к лучшему. Аптечки доукомплектовывают, добавляют жгуты, турникеты, гемостатики, обезболивающие и гормональные препараты.
«Хотелось бы, конечно, чтобы их ассортимент был шире, — отметил Дмитрий Хубезов. — Если сравнивать с аптечками бойцов из стран НАТО, то они более продвинутые — туда входят два турникета и специальные пленки от пневмоторакса. Хотелось бы, чтобы и в наших аптечках были не жгуты Эсмарха, а турникеты».
Связь и РЭБ
Наши вооруженные силы совершили колоссальный рывок и в сфере радиоэлектронной борьбы. Так, свою эффективность в очередной раз доказали использовавшиеся ранее в Сирии комплексы радиоэлектронной борьбы «Красуха-4». Они применялись, в частности, в Луганской Народной Республике для сканирования воздушного пространства и борьбы с низколетящими целями — теми же самыми беспилотниками. Да и в целом средства РЭБ в ходе спецоперации используются как никогда масштабно и массово.
«Современный маневренный бой априори предполагает поддержание постоянного канала связи между подразделениями, — рассказывал в интервью RT военный редактор газеты «Независимое военное обозрение» Дмитрий Литовкин. — Однако, если верить украинским пабликам, из-за отсутствия нормальной коммуникации вэсэушники часто обстреливают друг друга. Много украинских солдат гибнут под «дружественным» огнем, и это прямое следствие профессиональной работы наших расчетов средств РЭБ».
Добровольцы и ЧВК
С началом СВО в России началось массовое добровольческое движение. По словам министра обороны Сергея Шойгу, только на декабрь прошлого года количество тех, кто по собственной воле и по искреннему порыву отправился помогать солдатам на линии соприкосновения, превысило 20 тысяч человек. Конечно, это не могло остаться без внимания руководства страны. Еще в октябре Госдума приравняла добровольцев к контрактникам — наделила их правами на все выплаты и социальные гарантии, положенные профессиональным военным. А к концу января уже этого года Минобороны подготовило порядок вступления граждан в добровольческие формирования, где подробно расписало, кто может примкнуть к Российской армии, какими качествами и показателями здоровья для этого следует обладать и к кому надо обращаться. Как заявил нашему изданию первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Владимир Кожин, потребность в подобном четком регламенте назрела давно.
«До этого у нас просто не было такой ситуации, — пояснил сенатор. — Да, добровольцы отправлялись в зону специальной военной операции и прежде. Но до последнего времени это явление не носило столь массовый характер и все нюансы, в том числе нормативные, связанные с пребыванием человека на СВО, решались в индивидуальном порядке. Сейчас же возникла необходимость и в этой сфере навести порядок».
С началом СВО вышли из тени частные военные компании, прежде всего ЧВК «Вагнер», которой руководит предприниматель Евгений Пригожин. Несмотря на то что деятельность таких организаций в России официально не регламентирована, боевые успехи «Вагнера» заставили депутатов и членов Правительства задуматься о том, чтобы придать ЧВК легальный статус. С такой инициативой, в частности, выступил председатель партии «Справедливая Россия — За правду» Сергей Миронов.
«С первых дней основания русских ЧВК я говорю о необходимости их легализации. С нашей точки зрения, бойцы ЧВК — герои», — отметил политик в своем телеграм-канале.
В день открытия весенней сессии в Госдуме Сергей Миронов внес соответствующий законопроект. Однако быстрым и легким его обсуждение не будет точно. Так, по словам зампреда Комитета Думы по безопасности и противодействию коррупции Эрнеста Валеева, легализации ЧВК препятствует Конституция России, в соответствии с которой военная служба является частью службы государственной.
«Соответственно, возникает вопрос: как разделить государственную монополию в этой области и частную деятельность? — отметил парламентарий. — Пока что ответа на него нет».
Тем не менее, судя по настрою политиков, легализация ЧВК — лишь дело времени.
